Vita nova



Представь, что война окончена, что воцарился мир.
Что ты еще отражаешься в зеркале. Что сорока
или дрозд, а не юнкере, щебечет на ветке "чирр".
Что за окном не развалины города, а барокко
города; пинии, пальмы, магнолии, цепкий плющ,
лавр. Что чугунная вязь, в чьих кружевах скучала
луна, в результате вынесла натиск мимозы, плюс
взрывы агавы. Что жизнь нужно начать сначала.



Тысяча водопадов собирается ударить вниз с крутых обрывов. Окружили, захватили в заложники крошечный кусочек голой тверди и единственного его обитателя. Он, точнее, оно - существо - голо и выглядит безобразно в своей беззащитной ничтожности. Водный массив движется медленно, словно в замедленной съемке. Невыносимая пытка - наблюдать за этим безудержным процессом, исход которого - только один.
В моих силах - спасти его. В моих руках - жизнь слепого, обезображенного и уже смирившегося с неизбежностью. Но, взирая со своего безопасного пьедестала, я не пошевелю и пальцем. Словно пребывая в каком-то оцепенении, я инфантильна, как Адам на фреске Микеланджело.
По прихоти высших сил, как по мановению огромной невидимой руки, воды срываются в камеру и во мгновение ока раздавливают своим могуществом узника темницы. Осознание электрическим разрядом пронзает мое тело; в строгом костюме, перетянувшем горло, становится невозможно дышать. Я делаю шаг назад - земля уходит из-под ног - я долго лечу спиной вниз, съежившись в ожидании неизбежного, пока не падаю на дно безразмерной камеры-колодца. Позвоночник превращается в стержень боли, я взираю вверх; а там, далеко-далеко, за границами восприятия, роковые воды уже нависли над своими обрывами, совершенно готовые стать судьбоносно-роковыми. Опять.
И вновь там, наверху, еще выше края колодца, сверкает лунный пьедестал; и вновь на его краю стоит кто-то, неспособный прервать сей вечный бессмысленный цикл.



Жизнь начинается заново именно так - с картин
изверженья вулкана, шлюпки, попавшей в бурю.
С порожденного ими чувства, что ты один
смотришь на катастрофу. С чувства, что ты в любую
минуту готов отвернуться, увидеть диван, цветы
в желтой китайской вазе рядом с остывшим кофе.
Их кричащие краски, их увядшие рты
тоже предупреждают, впрочем, о катастрофе.